Как странно, что она может вот так, почти равнодушно, смотреть и слушать, куда следует доставить тело того, кто еще вчера был ее мужем. Конечно, смертей и мертвецов в своей жизни она повидала немало, и не все среди ушедших за Грань были чужими ей, но все-таки казалось, что трагическая кончина Тарина заслуживает с ее стороны большего ужаса и скорби. Возможно, не огласи протектор своих нелепых обвинений, приведших ее в глубочайшее волнение, она бы сосредоточилась на своей потере, как любая нормальная женщина, потерявшая мужа, а так сознанием Энлил владели лишь растерянность и гнев.

Когда Карст наконец присоединился к ним и карета тронулась, колдунья сосредоточилась на том, как будет защищаться. Тот факт, что возводимые на нее обвинения были безумны, не отменял необходимости их опровергать. Придется оправдываться перед этими наглецами! Конечно, искушение проучить их с помощью теней велико, но всерьез такую возможность Энлил не рассматривала — по крайней мере, пока. Не прошло и четверти часа, как экипаж остановился у здания столичной комендатуры — старинного особняка из темно-серого камня, пожалуй, чересчур помпезного для своего назначения и совершенно не подходящего для такого человека, как нынешний комендант.

Пройдя длинным коридором, все трое оказались в кабинете Итона Карста. Вот эта комната куда больше соответствовала духу обитателя, чем все остальное здание. Мебель явно не новая, но добротная и удобная. Ничего лишнего, но каждая деталь находится на своем месте и служит делу, а не просто украшает помещение или призвана подчеркнуть статус хозяина кабинета. У Энлил было довольно времени налюбоваться рабочим местом коменданта, потому как мужчины почти сразу оставили ее и вышли в соседнюю комнату, очевидно, для того, чтобы поговорить наедине и обсудить дальнейшую тактику поведения с ведьмой.

Стены в комендатуре, даром что излишне богато отделанные, были толстыми и не пропускали посторонних звуков, отнюдь не благоприятствуя подслушиванию — явлению крайне нежелательному и не способствующему эффективной работе людей, находящихся на государственной службе. Однако для Энлил, весьма заинтересованной в содержании разговора, толщина стен не имела никакого значения. Простейшее заклинание — и голоса мужчин доносились до нее так четко, словно они оба находились рядом.

— Вы могли бы быть поделикатнее, — с укоризной произнес комендант, обращаясь к Торну.

— А зачем? — хмыкнул тот. — Чем меньше церемонишься с людьми, тем естественнее их реакция. И по этой реакции я сужу о том, врут мне или говорят правду. Наша ведьма, судя по всему, была искренна, если кроме магии она не посвящала себя актерскому искусству.

— Но она женщина!

— И что? Сейчас я не мужчина, а верховный протектор, а вы — столичный комендант. И мы ведем расследование, а не любезничаем с прекрасными дамами. Вот будь я ее кавалером на балу — и вел бы себя соответственно… И вообще, дэн Итон, с каких это пор вас так заботят нежные дамские чувства? Мне как-то казалось, что ваша работа не менее располагает к черствости и жесткости, чем моя.

— Не так уж часто я имею дело с женщинами, — буркнул в ответ комендант.

— Да, мне чаще приходится с ними общаться, — Энлил послышался вздох в голосе верховного протектора. — Дворцовые и политические интриги затягивают представительниц прекрасного пола не реже, чем мужчин. И я не раз уже убеждался, что, пытаясь быть тактичным и вежливым, стараясь осторожно и постепенно намекать на суть дела, лишь даешь этим хитрюгам время продумать наиболее выгодную линию поведения и придумать нужные ответы.

— Дэна Энлил вовсе не похожа на хитрюгу! — подслушивающая разговор женщина мысленно улыбнулась, невольно проникаясь к коменданту симпатией.

— Не похожа, — согласился Торн. — Она и на придворную интриганку походит весьма мало. И я практически уверен в ее непричастности ко всей этой мерзости, однако, несмотря на это, я не намерен менять тактику допроса.

— Вам виднее, — вздохнул Карст. — Но имейте в виду, что таким образом вы рискуете лишить нас единственного стоящего союзника и помощника в этом деле. Без нее мы вряд ли сможем с этим разобраться.

А вот это уж точно, злорадно подумала Энлил. Она и пальцем теперь не пошевелит и слова лишнего не скажет! На невинных жертв — прошлых и будущих — ей, в сущности, плевать, а вот возможность досадить Торну, усложнив его и без того непростую жизнь, она не упустит. Посмотрим, эн протектор, как вы справитесь дальше. Конечно, первые ваши шаги были сделаны в правильном направлении: понять, что здесь замешано колдовство, а затем разыскать ее и обратиться за помощью. Это говорит о том, что голова у вас на плечах есть и работает она исправно. Только вот потом, молодой человек, вы совершили непоправимую глупость, рассорившись с той единственной, кто не только может помочь разобраться, но и, возможно, в силах противостоять неведомому порождению тьмы.

Торн ничего не ответил собеседнику, да и разговор, в сущности, был окончен. Через несколько мгновений дверь открылась, и оба мужчины вошли в кабинет. Энлил даже головы не повернула в их сторону, демонстративно игнорируя присутствие представителей власти, что не помешало последним приступить ко второй части беседы, по сути, являвшейся не чем иным, как допросом.

— Дэна Энлил, вы знали, по каким делам ваш муж посещал Вельтану? — ведение «беседы» решил взять на себя комендант, то ли щадя ее и без того расстроенные чувства, то ли не желая терять ценную помощницу. — Вы давали ему какие-нибудь поручения в тот день?

Не успела она ответить, как в разговор встрял неугомонный Торн, очевидно, вновь решив прибегнуть к своей ошеломляющей тактике, выводящей допрашиваемого на чистую воду:

— Вы знали, что у вашего мужа в Вельтане жила любовница?

Глава 30

Время перевалило за полночь, а Элвир направлялся в кабинет Малтэйра. Он не просто рассчитывал, что король бодрствует в столь поздний час, он знал это наверняка. Валтор работал как проклятый. Со времени водворения в Вельтане протектор не мог припомнить и десятка дней, когда его монарх и лучший друг не проводил бы полночи в кабинете своего несчастливого предшественника.

Эларцы, сочащиеся ненавистью к захватчикам, вне зависимости от того, пряталась ли эта ненависть под маской лживой доброжелательности или нет, даже не давали себе труда задуматься, как трудно «проклятому узурпатору» и его «прихвостням» навести порядок в захваченном государстве. И ведь царящий во всем хаос был вызван не войной и дайрийским нашествием, виновниками нынешнего плачевного состояния дел были сами Ильды. Йеланд, предпочитающий тронному залу залы бальные, большой любитель танцев, охоты, шумных праздников, и Нейри… Младший Ильд формально королем не был, но мог бы соизволить оторваться от своих кистей, красок, арфы и тетрадей со стихами ради того, чтобы помочь старшему брату управлять государством. Но нет! Нейри хоть и был, судя по всему, куда умнее братца, но не желал тратить силы и время, вникая в политические, дипломатические и финансовые тонкости управления огромной страной. В итоге королевством правили трое негодяев, которых и аристократами-то можно назвать с натяжкой. Да и как правили… Воровали, распределяя казну между собой, своими друзьями и родственниками, заставляли короля брать все новые и новые займы, повышать налоги и совершать прочие подрывающие благополучие государства глупости. Даже странно, что эларцы не возненавидели своего бездарного монарха. Но, видно, почитание Ильдов было в этой стране столь естественно и непреложно, что ничто не могло его подорвать. Короля жалели и по-прежнему любили, а ненависть обращали на его поработителей — Мертона, Падда и Сворна. Удобная позиция, если не задумываться о том, кто отдал всю власть в руки «гадючьей троицы», как прозвали в Вельтане истинных правителей Элара.

И теперь им, завоевателям, предстояло сделать так много для восстановления захваченной страны, что само покорение Элара казалось в сравнении с этим легкой прогулкой. Элар упал в руки завоевателей, как спелый плод, вот только внутри этот плод оказался насквозь червивым.