Однако в сравнении с граайской магией умения волшебников и колдунов двух других материков казались жалкими фокусами. Граайские маги творили настоящие чудеса. Они с легкостью метали молнии и огненные шары, повелевали водами и ветрами, могли летать или мгновенно перемещаться в пространстве. Какие-то источники упоминали среди их талантов умение останавливать время или менять местами прошлое и будущее, впрочем, эти повествования относились к слишком далеким временам, и достоверность их была весьма сомнительной.

Однако таланты граайских магов были бесспорны и подтверждены пусть не слишком многочисленными, зато заслуживающими доверия свидетельствами. А вот граайское происхождение всех монстров, хоть и почиталось за догму, оставалось под большим сомнением — как и, впрочем, само их существование. По крайней мере, для Элвира Торна. И все-таки необходимо собрать всю возможную информацию, пусть даже она будет мифической и недостоверной. Надо же с чего-то начинать…

Торн вытащил из стопки отложенных книг ту, что лежала сверху. Книга называлась «Магические существа и способы защиты от них». Автором значился некий Сигван Фьеррский. Элвир понятия не имел, считался ли сочинитель серьезным ученым или, напротив, слыл сказочником и шарлатаном, хотя иллюстрация на обложке говорила, скорее, в пользу второй версии. Красовавшаяся на заглавном листе полуженщина-полумонстр действительно могла напугать кого угодно, но лишь только потому, что художник, ее изображавший, был напрочь лишен вкуса и чувства меры. Несчастное создание каким-то непонятным образом умудрялось сочетать в своем облике всю атрибутику, присущую самым различным чудищам — зубы, когти, хвост, рога, мохнатые лапы, глаза рептилии и кожистые крылья. Подобная обложка не могла внушить доверия такому скептику, как Торн, однако он оправдал свой случайный выбор тем, что, раз сей манускрипт был помещен в королевское книгохранилище, значит, кто-то разбирающийся счел его достойным такой чести.

Элвир открыл книгу приблизительно на середине. Там его поджидала еще одна иллюстрация и сопровождавшая ее статья. На картинке была изображена юная девушка, почти ребенок, миловидная, но смертельно бледная, окутанная плащом иссиня-черных волос со светящимися зелеными глазами. Комментарий гласил: «Нукри — один из опаснейших демонов. Чаще всего принимает облик юной девы. От человека нукри отличает синевато-бледный оттенок кожи и неестественно яркий цвет глаз — зеленый либо синий, особенно заметный в темноте. Нукри могут жить веками и даже тысячелетиями за счет своих жертв. Встретив человека, нукри убивает его своим ужасающим взглядом, забирая при этом себе все годы жизни, которые предстояло прожить ее жертве. Убить нукри можно лишь специально заколдованным мечом или кинжалом (см. раздел «Магическое оружие»), однако спастись от нее не так уж сложно, достаточно вовремя закрыть глаза, разорвав тем самым силу колдовского взгляда коварного демона. Важно помнить, что глаза — единственное серьезное оружие нукри. Обитают нукри в уединенных местах, живут, как правило, поодиночке. Охотиться предпочитают в темноте или в сумерках, однако встреча с ними возможна и в светлое время суток, после полудня».

— Главное оружие этой твари — глаза, — пробормотал Торн, потирая подбородок. — Предположим, это нукри… Значит, она убивает взглядом. В этой части совпадает. У жертв всегда открыты глаза…Что ж, тоже логично. Ведь если бы они догадались их закрыть, могли бы выжить. Маловато сведений. Вот отчего бы многоуважаемому Сигвану Фьеррскому не упомянуть, как именно выглядят покойные. Если нукри забирает у них годы жизни, должны ли убитые выглядеть стариками или остаться такими, какими их застала смерть?

Размышляя подобным образом, Элвир не мог отделаться от ощущения, что занимается ерундой и попросту бредит. Но, с другой стороны, все попытки объяснить загадочные убийства естественными причинами потерпели полнейший крах. Все указывало на магию, но до чего же нелепыми казались версии с участием мифических существ. Однако других и вовсе не было.

— Значит, надо искать юных дев с синими или зелеными глазами…Чудесно! — Торн устало усмехнулся.

Тут ему почему-то вспомнилось, что у Альвы глаза тоже зеленые. Не ярко-зеленые, как у нукри на картинке, и не серо-зеленые, как у Валтора. У нее глаза цвета хризолита, светло-зеленые, ясные и глубокие. Элвир вздохнул.

— Где же ты сейчас, крысенок? — задумчиво пробормотал он.

1Граайя, Доэйя и Шургат — три материка Анборейи — обитаемого мира. Королевства Элар и Дайрия расположены на Доэйе.

Глава 18

Лан уже который день не знал, как заговорить с матерью. Он, вне всяких сомнений, должен поделиться с ней тем, что решили они с Тэссой. Причем сделать это нужно как можно скорее. Однако перспектива открыться матушке страшила парня куда больше всех опасностей задуманного предприятия, вместе взятых. Но эна Алдора была женщиной мудрой и не лишенной проницательности. Она заметила, в каком волнении сын вернулся от Линсаров. Какое-то время мать ждала, что он сам расскажет, о чем с ним говорила энья Лотэсса, но, поскольку тот молчал, решила начать разговор первой.

— Сын мой, — в других семьях отношения между родителями и детьми были менее церемонными, но эна Таскилл оставалась верна старым традициям. — Если ты не желаешь посвятить меня в подробности своего визита к энье Линсар, на то твоя воля… Просто изволь сказать матери, что есть вещи, которые ее не касаются, и поверь, Лан, я тебя больше не побеспокою.

— Матушка, — не слишком скрываемая обида в ее голосе заставила Лана испытать чувство вины. — Я расскажу вам все, только, боюсь, что вы не одобрите…

— Даже если и не одобрю, ты волен поступать так, как считаешь правильным, — Алдора величаво опустилась в кресло, приготовившись слушать. — Ты молод, Лан, но ты — единственный мужчина в роде Таскиллов, и все важные решения отныне на твоих плечах. Я могу лишь помочь советом, который ты вправе принять или отвергнуть. Итак, чего хотела Лотэсса?

— Ее выдают за короля! — порывисто вскричал Лан. — За Дайрийца!

— До меня дошли подобные слухи, — кивнула эна Таскилл. — Я не хотела им верить… Но, видно, Мирталь Линсар совсем забыла честь, раз желание во что бы то ни стало породниться с королевской семьей затмило ей разум.

Алдора не любила сплетен и крайне редко нисходила до того, чтобы открыто обсуждать и осуждать кого бы то ни было. Но эну Линсар она терпеть не могла, и это не было секретом. Происходя из знатного и древнего рода, хоть и не равного Линсарам и Таскиллам, но все же весьма почитаемого в Эларе, мать не могла не презирать безродную выскочку из Нортских гор. Презрение это скрывалось под ледяной безупречной вежливостью, однако было очевидно всем и каждому.

— Как я понимаю, — продолжила женщина, — дочка Оро оказалась куда порядочней его жены и замуж за узурпатора не рвется? — она скорее утверждала, чем спрашивала.

— Именно так, — подтвердил Лан. — Отец убеждает, что на ней лежит ответственность за всю страну, что она должна управлять Дайрийцем до тех пор, пока его не свергнут. А если его так и не свергнут, надеется посадить на трон своего внука. Но Тэсса не хочет быть марионеткой в чужой игре, она хочет сбежать!

— Значит, девочка оказалась единственным порядочным человеком в своей семье, — мать скрестила пальцы под подбородком. — Не считая ее погибшего брата, разумеется, — поспешила добавить она.

— Я знаю, вы решите, что это безумие, но… Тэсс хочет основать освободительное движение и возглавить его… вместе со мной, — Лан напряженно ждал реакции матери.

— Напротив, — возразила эна Таскилл. — Я считаю это решение более чем разумным.

— Правда?! — парень изумился. Положа руку на сердце, он и сам считал задуманное Лотэссой безрассудством, хоть и готов был участвовать в ее затее.

— Кому, как не Таскиллам с Линсарами, вставать во главе мятежа? — она пожала плечами так, словно утверждала нечто само собой разумеющееся. — Конечно, я не льщу себя надеждами, что вы обязательно победите, но если вы хотя бы не попробуете бороться, то я перестану вас уважать так же, как перестала уважать большую часть столичных дворян, которая копошится у трона захватчика. Я благодарю богинь, что мой сын не таков, как эти жалкие шакалы. Мне легче потерять тебя, Лан… потерять своего единственного сына и последнего близкого человека, чем знать, что мое дитя пресмыкается перед Валтором Малтэйром. Можешь считать меня бессердечной и дурной матерью, но я не изменю своего мнения! — Алдора вскинула голову и с вызовом поглядела сыну в глаза.