Глава 3

Итон Карст шел по бесконечно сменяющим друг друга коридорам дворца и, вопреки всякой логике, надеялся, что они так и не кончатся. Раньше старый воин, наоборот, злился на строителей дворца. Когда спешишь к королю с важным донесением и каждая минута на счету, разве это дело — шастать по проклятым лабиринтам?! Правда, к слову сказать, до войны комендант нечасто доставлял спешные депеши королю — все было спокойно… Слишком спокойно! В мирные, навсегда миновавшие времена, Карст посещал королевскую резиденцию куда чаще по случаю разнообразных торжественных приемов, чем по делам. Зато когда границу пересекла дайрийская армия, победным маршем прошедшая по Элару, и особенно во время короткой осады, комендант досыта набегался по коридорам и галереям Нианона1.

Но все это осталось в другой жизни, в той, что была до сдачи Вельтаны. В той жизни были Ильды — сначала доброй памяти Лендер, потом его сын Йеланд. Карст не просто служил своим королям — он любил их. Любил… а потом открыл ворота их убийце. Потому что город он любил больше. Город — это ведь не только здания, парки, мосты, это еще и люди. Те самые люди, половина из которых теперь ненавидит его и честит трусом и предателем. Но так уж он, Итон Карст, был устроен, что, отдавая всего себя делу, мог отвечать только за что-то одно. Он отвечал за Вельтану. За Ильдов должны были отвечать другие, раз уж дети Лендера удались такими, что не в состоянии позаботиться о себе сами. Эх, старый король не дал бы себя в обиду, а даже и случись ему проиграть, умер бы с мечом в руках, как мужчина. Да и город бы сдать не позволил, сам бы на стенах до последнего дразнил дайрийцев. И уж подавно не дал бы вместо себя править той падали, что Малтэйр прикончил первым делом.

Если бы только захватчик ограничился казнью «гадючьей троицы»! Так ведь нет! Короля и его брата Дайриец тоже не пощадил. И сколько бы лет ни прошло, он — Итон Карст — всегда будет в ответе за сыновей Лендера. Перед ушедшим королем и перед самим собой. Ведь как ни затыкай совесть оправданиями, что, мол, не знал, не верил, надеялся, все равно тошно. Потому что если и не знал, то должен был знать! Победитель, если он, конечно, не дурак, не оставляет в живых королевскую династию захваченной страны. А Малтэйр кто угодно, но не дурак.

Лендер Ильд доверил ему свою столицу, а не своих детей. Город Итон спас. Только как жить дальше? Как и, главное, зачем? Служить новому королю мерзостно, хотя, наверное, сам по себе Дайриец и не из худших. Наверное, он даже по-своему честен, а уж полководец, каких поискать! Только вот мы редко можем по достоинству оценить тех, кто приносит беду в наш дом. Карст каждый день, просыпаясь, собирался уехать, хоть было и некуда. Неважно. Денег, скопленных за годы службы, хоть и немного, но на дом где-нибудь в глухой провинции хватило бы.

Злые языки (а их всегда куда больше, чем добрых) поговаривали, что столичный комендант просто не желает расставаться с нагретым местечком, поэтому готов лизать сапоги Дайрицу, но правды в этом не было ни на грош. Итон просто не мылил жизни без Вельтаны, был не в силах ее покинуть. Город, которому Карст посвятил лучшие годы, стал не просто заботой, но и смыслом его существования. Итон чувствовал, что не может бросить столицу, как не может капитан оставить свой корабль, когда на нем свирепствует агатовая лихорадка или когда судно идет ко дну.

И можно снова и снова твердить себе, что уехать куда умнее и в его положении — единственный выход, но в глубине своей несложной души Карст знал, что останется. Останется, сколько бы правителей ни сменилось. И хотя умереть ради Вельтаны было бы легко и почетно, он будет жить для нее, а это — дело потруднее.

Вот и приходится почти каждый день видеть самодовольную рожу Дайрийца, который, к слову сказать, к нуждам города относится со вниманием, обычно не свойственным захватчикам, особенно в период упоения победой. Распоряжения Малтэйр давал дельные и правителем себя показал куда более толковым, чем Йеланд и его прихвостни. И все-таки каждый визит к его (пока еще некоронованному) величеству Валтору Дайрийскому казался коменданту столицы пыткой.

Но идти надо — ничего не поделаешь. Слишком уж серьезным был повод. Три убийства за одну ночь. Три очень странных убийства. Бывало, естественно, и побольше трупов. Столица все-таки, и сброда всякого хватает — что своего, что пришлого, и дуэли молодые идиоты чуть не каждый день устраивают, да и вообще поводов расстаться с жизнью в Вельтане предостаточно. Но если бы речь шла о нормальных человеческих смертях — от меча, кинжала, стрелы или тому подобного, он, Итон, не то что не шел бы сейчас к пришлому королю с докладом, но и сам, скорее всего, не знал бы как минимум о половине расставшихся с жизнью. В основном такими делами занималась стража. Конечно, Карсту докладывали о погибших, если они были достаточно знатны, богаты или известны или если причиной смертей были волнения, стычки, бунты и прочие неприятные события, которые время от времени приходится расхлебывать каждому коменданту большого города.

Однако сегодняшние жертвы не относились ни к одной из перечисленных категорий. Все это были обычные, ничем не примечательные люди — мелкий торговец, солдат дайрийского гарнизона, обосновавшегося в столице, и юная девушка, скорее всего, бродяжка или попрошайка. Вряд ли эти трое при жизни могли иметь что-то общее, зато смерть им досталась одна, и, надо признать, очень нехорошая смерть. Такое не скоро забудется! В каждом случае никаких видимых повреждений на телах и одежде. Воину оставили его доспехи и меч, а торговцу — кошелек, что совсем уж ни в какие ворота. Очевидно, что убийце или убийцам нужна была только смерть, однако понять, почему и как именно умерли эти трое, совершенно невозможно. Зато можно было с уверенностью сказать, что с жизнью они расстались необычным и, скорее всего, страшным образом. У всех погибших глаза были широко открыты, и в них застыло непонятное выражение. Несомненно, это был страх, скорее даже, ужас, но было что-то еще, трудноуловимое. Глядя в глаза покойникам — то еще, по правде сказать, удовольствие, — Итон силился вспомнить, поймать за хвост ускользающую мысль, ответ на вопрос: когда и на что люди так смотрят?

Но главное, конечно, не это, а то, кто и зачем убил этих несчастных таким оригинальным способом. Списывать убийства на бесчинства дайрийского гарнизона не приходится по двум причинам. Во-первых, Валтор не давал своим воинам разгуляться на захваченных территориях, что, опять же, характеризовало его как умного и хитрого политика, а во-вторых, убийство дайрийца не вписывается в эту версию. На ссору же между солдатами списывать такую смерть и вовсе смешно: даже последнему идиоту, к каковым Карст не причислял себя и в худшие дни своей жизни, было очевидно, что все трое убиты с помощью магии.

Если это и заговор, то направлен он явно не против захватчиков, ибо двое из убитых — местные. Да и не стали бы заговорщики марать руки о столь незначительных людишек. Им нужна рыбка покрупнее! Больше всего произошедшее походило на какие-то ритуальные убийства, но тогда почему трупы не исчезли, а брошены посреди улицы? Хотя кто их знает, этих колдунов? Может, им и не тела нужны, а просто смерть? Итон, хоть и почитал себя человеком рациональным, не верящим ни в богов, ни во всякую нечисть, все еще помнил страшные истории, которые любила рассказывать в детстве его старшая сестрица. Про покойников, покидающих свои могилы, про шаэл, для которых жизнь — чужая кровь, про демонов, похищающих души. Конечно, все это только страшные сказки, но вот сама по себе идея, что кому-то может понадобиться от человека исключительно его смерть, не лишена смысла.

Продолжая лихорадочно обдумывать произошедшее и в то же время стараясь выбросить из памяти страшный взгляд, застывший на лице совсем еще молоденькой девушки, которую, к слову сказать, он жалел больше остальных жертв, комендант наконец-то добрался до монаршего кабинета, где Дайриец решал все важные вопросы. Пожелав про себя Малтэйру недолгой и непростой жизни в весьма витиеватых выражениях и тяжко вздохнув, Итон толкнул тяжелую дверь.