— Безусловно, — девушка выглядела несколько обиженной оттого, что ее заподозрили в пристрастности.

— Хорошо, а теперь ступайте к энье Линсар.

Альва была уже у дверей, когда он решил окликнуть ее. Девушка остановилась, Элвир подошел к ней.

— Дэнья Свелл, не окажете ли мне честь своим присутствием на королевском балу? — наблюдая смесь противоречивых чувств, отразившихся на ее лице, Торн невольно улыбнулся.

— Ваш король уже пригласил меня, — с достоинством ответила Альва, справившись с эмоциями.

— И вы ответили согласием? — полюбопытствовал протектор.

— А разве у меня был выбор?

Несколько секунд он просто смотрел на девушку, а потом расхохотался.

— Да, крысенок, именно так должна реагировать бедная девушка из провинции, приглашенная на свой первый бал самим королем!

1Зимние месяцы названы в честь великих властительниц — Дезлин, Теоры и Илинты.

Глава 19

Тэсса придирчиво оглядела себя в зеркале. Волосы уложены в строгую прическу и убраны под жемчужную сетку. Платье вполне бального фасона, разве что более закрытое, зато практически полностью черное. Белые вставки, расшитые жемчугом, лишь по вороту, подолу и краям рукавов. На шее ожерелье из темно-пурпурного, почти черного, жемчуга, подаренное королем, на левой руке — его же обручальное кольцо. Все требования соблюдены.

Удовлетворившись собственным видом, Лотэсса повернулась к Альве, стоявшей перед другим зеркалом. Девушка была прелестна. Светлые волосы усилиями Тэссиных горничных уложены в высокую прическу, часть локонов разложена по плечам. Платье в золотисто-зеленых тонах оттеняет цвет глаз. Платье для Альвы, как и собственное, Тэсс заказала дворцовым портнихам, заставив бедняжек работать день и ночь, чтобы к балу оба наряда были готовы.

Нармин сидела на своем излюбленном месте в своем неизменном зеленом платье. Правда, жрица соизволила собрать обычно распушенные волосы в прическу, воспользовавшись услугами все тех же горничных, но только после того, как девицы закончили одевать и причесывать Лотэссу с Альвой. Дайриец прислал Нармин изумрудный гарнитур — колье и серьги. Когда придворный вручал жрице королевский дар, та сменила свое вечно недовольное страдальческое выражение лица и просияла неподдельным блаженством. Еще бы! Настоящие драгоценности, да еще от самого короля! Да она в своем храме Маритэ будет до старости хвастаться перед другими жрицами… если, конечно, вообще туда вернется, а не осядет в столице.

До начала бала оставалось больше часа, делать было совершенно нечего, напряжение, царившее в покоях эньи Линсар, казалось почти осязаемым. Когда в дверь постучали, все три девушки вздрогнули. Тэсса боялась увидеть на пороге мать или, того хуже, короля, но там стоял лишь очередной придворный, держа на вытянутых руках шкатулку, инкрустированную перламутром. Если это очередной дар Малтэйра своей невесте, то пусть не надеется, что она это наденет, твердо решила Лотэсса. Однако, ко всеобщему удивлению, посыльный объявил, что шкатулка от эна Торна и предназначена для дэньи Свелл. Альва растерянно смотрела то на придворного, то на свою госпожу. Тэсса решительно забрала шкатулку из рук мужчины и, поблагодарив, отослала его. Открывать тоже пришлось самой, поскольку Альва словно боялась прикоснуться к неожиданному подарку.

Внутри обнаружились удивительной красоты колье, серьги и диадема. Золото и хризолиты, изящнейшая работа, за которую наверняка пришлось отдать ювелирам весьма внушительную сумму. В чем в чем, а в отсутствии вкуса Торна не упрекнешь, так же, как, впрочем, и его короля. Тэсса вспомнила украшения, которые иногда получала в подарок от Йеланда. На правах суверена, а затем еще и будущего деверя его величество позволял себе присылать энье Линсар драгоценности. Все они были безумно дорогими, но слишком броскими и массивными на вкус девушки, не то что подарки принца. Однако, дабы не обидеть царственного дарителя, приходилось надевать тяжеленные колье, скорее напоминающие оплечья, подобные тем, что носили в Имтории, и диадемы, которые логичнее было бы назвать венцами. И как только гадючья троица позволяла Йеланду швырять такие деньги практически на ветер? Ведь каждый сольден1 из королевской казны, потраченный не в их интересах, должен был вызывать негодование Падда, Мертона и Сворна. Правда, в последний месяц Лотэсса взглянула на дорогие подарки Йеланда с другой стороны, рассчитывая обратить их в деньги, которым предстояло послужить благородному делу свержения тирана с эларского престола. Увы, теперь надежды на осуществление дерзких планов почти не осталось. Спасти бы Таскиллов от последствий ее безрассудства. Хотя именно этим она сейчас и занимается. Если бы не опасность, нависшая над Ланом и эной Алдорой, никогда бы Дайрийцу не принудить ее пойти на этот дурацкий бал.

Оторвавшись от размышлений, Тэсс вновь обратила взгляд на Альву и полученные ей украшения. На личике фрейлины была забавная смесь восторга и недовольства. То есть недовольству надлежало скрывать восторг, но получалось не очень-то хорошо. Оно и понятно. Нежно-зеленые камни в золотой оправе диво как хороши и безумно идут к глазам и волосам Альвы, а так же к выбранному Лотэссой бальному платью. Не говоря уже о внимании, проявленном верховным протектором к простой фрейлине. Какие же все-таки галантные эти дайрийцы, этого у них не отнять. И Торн, и король, прислав драгоценности Альве и Нармин, проявили неожиданную почтительность. Девушек могли бы воспринимать лишь как инструменты, используемые для определенных целей, однако в них видели людей, более того — женщин. Хотя, скорее всего, подобное благородство — всего лишь видимость, вызванная желанием казаться лучше, чем они есть на самом деле.

— Я ведь не могу принять это, да? — вопросительный тон и выражение лица фрейлины явно свидетельствовали, что решение насчет роскошного гарнитура должна принимать Лотэсса.

— Можешь и должна, — отрезала Тэсс. — Посмотри на это, — она со злостью дернула длинную нить пурпурного жемчуга. — И на это, — покрутила перед лицом Альвы пальцем, окольцованным перстнем с гранатами и сапфирами. — Мы не можем отказывать дайрийцам, желающим нас облагодетельствовать. Такова их прихоть, а у нас нет выбора. Конечно, ты не обязана пищать и млеть от восторга, как наша любезная Нармин, когда ей принесли изумруды от короля, — быстрый взгляд на зардевшуюся жрицу. — Но ты наденешь эти украшения… тем более, они тебе безумно идут.

Тэсса самолично помогла Альве справиться с застежками и с удовольствием оценила результат. Так незаметно пришло время отправляться на бал. Девушек сопровождали двое стражников. В большом бальном зале, хорошо знакомом Лотэссе, толпились придворные и прочие аристократы, в основном эларские. Немудрено. Дайрийская знать сидит в Тиарисе, здесь лишь военачальники и главные приближенные Малтэйра. Раньше бальный зал Нианона всегда нравился Тэсс. Располагавшийся чуть ли не на самом верху дворца, этот зал был идеально круглой формы, и по всему периметру на равном расстоянии друг от друга шли огромные окна — от пола и почти до самого потолка. Часть окон распахивались, подобно дверям, и вели на балкон, словно парящий над королевскими парками. Стены, отделанные панелями из теплого мрамора, в свете бесчисленных свечей казались излучающими золотистое сияние. Лотэсса давно не была в этом зале и должна бы соскучиться, но сегодняшний фарс лишь злил, воскрешая воспоминания, болью отдающиеся в сердце.

Шушукающиеся вдоль стен представители знатнейших столичных семейств затихли, когда Лотэсса Линсар со спутницами вошла в зал. Она ловила на себе взгляды — изучающие, осуждающие, завистливые, восторженные… Альве и Нармин тоже досталась изрядная порция внимания — хотя бы потому, что дочку герцога Линсара сопровождали они, а не родители, как было принято. Маменька с отцом, кстати, были уже на месте. Оро двинулся к дверям, едва завидев дочь, но Мирталь его удержала. Странно, что эна Линсар сама не бежит к дочери, дабы высказать свое негодование по поводу мрачного платья и строгой прически, столь неуместных на королевском балу. Но секунду спустя, когда гул в зале вновь затих, Тэсса поняла причину. Придворные начали стремительно склонять головы и опускаться в реверансах: в зал вошел Его Величество Валтор Дайрийский. Лотэсса стремительно обернулась и также склонилась в реверансе. Король подошел к ней, не обращая внимания на остальных присутствующих, подал руку и поднес ее ладонь к губам. Во взгляде, которым он окинул поднявшуюся девушку, сквозило явное недовольство. Но уже через мгновение оно сменилось насмешливой полуулыбкой. Дайриец, удерживая ее ладонь в своей руке, провел большим пальцем по камням подаренного перстня, собственническим жестом коснулся жемчужного ожерелья, спускавшегося с шеи Тэсс чуть ли не до талии.