— Значит, любезная Тийла, — чиртонская манера говорить, очевидно, была призвана подчеркнуть его значимость и степенность. Слова тянулись как густой сироп. — Ваша милая племянница теперь будет жить у вас?

Да, она будет жить у тетушки. Но что за дело до этого жирному бочонку? Две недели назад Альва, грязная, худющая и безумно усталая, постучалась в двери теткиного столичного дома. Дом этот, к слову, оказался вовсе не таким, каким его представляла девушка и прочие члены ее семьи. Сидя в своем стареньком родовом замке, Свеллы считали Тийлу, много лет назад выскочившую замуж за столичного дворянина, ужасно везучей. Они полагали, что тетя живет в роскошном особняке с кучей светлых просторных комнат, слуги приносят ей по утрам напитки в спальню, а по городу она разъезжает в собственном экипаже. Возможно, так оно и было, но когда-то очень давно. Добравшись до Вельтаны и разыскав наконец тетино жилище, Альва была несколько обескуражена. Судя по району, где обитала Тийла, и по ветхости строения, служившего ей домом, все россказни о ее хваленой удаче и богатстве были просто-напросто чушью. Девушка стояла у входной двери, покрытой выцветшей и облупившейся местами зеленой краской, и не решалась постучать.

Альву было не напугать бедностью, они сами были далеко не богаты. Из всех благ у Свеллов вдоволь было только еды, которой их снабжали крестьяне. По дороге же до Вельтаны девушке порой приходилось целыми днями путешествовать впроголодь и ночевать в таких лачугах, по сравнению с которыми тетин дом мог показаться дворцом. Альву смутило не то, что столичная тетка оказалась вовсе не богатой, а то, что она сама будет Тийле в тягость при ее-то бедности. Однако делать было нечего, не возвращаться же, в самом деле, в пустой замок… И девушка постучала. Едва увидев тетю на пороге, Альва поняла, что не зря проделала долгий и трудный путь. Круглое лицо Тийлы Ормонд, несмотря на строгое выражение, сразу располагало к себе, взгляд серых глаз, обращенный на девушку, был хоть и серьезным, но вполне доброжелательным. Светлые вьющиеся волосы, которые не портили даже серебрившиеся кое-где пряди седины, были уложены в старомодную прическу. Одета тетушка была скромно, но весьма опрятно и со вкусом.

— Чего тебе, милая? — спросила женщина.

— Тетя Тийла… — неуверенно начала девушка, решительно не зная, что сказать дальше.

Но говорить ничего и не пришлось. С изумленным возгласом: «Альва! Ты ли это, девочка моя?!» — тетя заключила племянницу в объятия. Когда Тийла уезжала из родной Фьерры в столицу, Альве не было еще и пяти лет, даже странно, что тетка ее все-таки узнала.

Еще до того, как девушка успела поведать свою короткую и невеселую историю, Тийла объявила, что оставляет племянницу у себя. Альве, с ее болезненной гордостью, не пришлось унижаться и просить у тети помощи и приюта. Одно терзало девушку — понимание того, что она станет обузой на шее своей доброй, но бедной родственницы. За те две недели, что она жила в тетином доме, Альва успела понять, как нелегко Тийле сводить концы с концами и вести хозяйство. Покойный муж оставил ей весьма скромное состояние, тратить которое приходилось с чрезвычайной бережливостью, ибо то были единственные средства, находившиеся в распоряжении тетушки. Тийла придерживалась твердого правила не тратить больше определенной суммы в месяц, но как бы ни скромны были ее запросы и сколь бы рачительной хозяйкой она ни была, деньги кончались, а долги увеличивались. Мало того, что из-за войны цены поднялись чуть не вдвое против прежнего, так еще и племянница, несмотря на весьма скромные запросы, составила новую статью финансовых трат.

Присутствующий за столом Ровик Чиртон был одним из основных тетиных кредиторов, этим и объяснялась вынужденная любезность хозяйки по отношению к нему.

— Я восхищен вашей добротой, — продолжал меж тем купец, обращаясь к тетушке. — Но, простите мою нескромность, любезная Тийла, на что вы рассчитываете содержать это прелестное юное создание? Оба мы знаем, что финансовое положение ваше оставляет желать лучшего и…

— Не переживайте, господин Ровик, — тетя перебила его вежливо, но решительно. — Пусть я и ограничена в средствах, но пока я жива, моя племянница будет находиться под моим кровом и моим покровительством.

— Подобное самопожертвование лишний раз доказывает, что вы, дэна2 Ормонд, женщина редкостных душевных качеств. Однако боюсь, что щедрость, не совсем уместная в вашем положении, может погубить вас… погубить вас обеих, — уточнил он. — Вот если бы вы приняли мое предложение, с которым я не впервые к вам обращаюсь, и вошли бы хозяйкой в мой дом, то ни вам, ни этой девочке до конца дней не пришлось бы ни в чем нуждаться…

Интересно, до конца чьих дней? Тетиных, его собственных, или ее — Альвы? Сомнительно, что этот делец станет заботиться о племяннице после тетиной смерти. Разве что представиться возможность сбыть ее с рук, выгодно выдав замуж. Но в этом случае он скорее будет действовать в собственных интересах, чем в Альвиных.

— Любезный Ровик, мне, как и прежде, крайне лестно ваше предложение, но я вынуждена ответить отказом снова. Искренне надеюсь, что мой очередной отказ не заставит вас усомниться в глубочайшем уважении и неизменном расположении с моей стороны…

— Что ж, — купец, похоже, был готов к подобному ответу и не сильно расстроился. — Смею заверить вас, дражайшая Тийла, что и мое расположение к вам остается неизменным, несмотря на вашу холодность. И в знак нашей доброй дружбы я готов подождать с выплатой части долга до месяца Фессы3. Я бы ждал и дольше, но вы же знаете, начало осени — время больших сделок….

— Я понимаю, — тон тети, оставаясь вежливым, стал холодным. — И сделаю все возможное, чтобы отдать долг к назначенному сроку.

После подобного обмена любезностями было очевидно, что и хозяйка, и гость не настроены на дальнейшее общение, и Ровику лучше бы унести свое жирное тело и глупую голову домой… Но завершить беседу на такой ноте означало окончательно испортить отношения, а этого никому не хотелось. И собеседники вынуждены были продолжить разговор.

— Вы слышали об этих чудовищных убийствах? — Чиртон первым нарушил неловкое молчание, очевидно, решив, что подыскал подходящую тему.

— Да, — кивнула Тийла. — Но, полагаю, что доля правды во всех этих жутких слухах невелика. Выдумывают всякие ужасы, передавая из уст в уста… Будто людям не хватает реальных проблем!

— Вы правы, дражайшая, времена нынче нелегкие, — купец нарочито вздохнул.

Уж, конечно! Вам-то только и вздыхать, любезный дэн Ровик! В отличие от простого люда, дельцы, подобные Чиртону, наживались на кризисе, вызванном войной, захватом столицы и сменой власти. Именно они взвинчивали цены, набивали кошельки и сундуки за счет бедствий, постигших страну. Уж, кто-кто, а столичные купцы должны были в пояс кланяться поганым дайрийцам. И как только совести хватает в глаза смотреть тем, кого обворовываешь… Нет, тетя Тийла — молодец, что отказала этому приторному хряку. Еще не хватало породниться с этаким человеком и чувствовать себя обязанной ему!

Когда же Чиртон наконец ушел, обе женщины с облегчением вздохнули.

— Видишь, девочка, до чего я дожила? — грустно улыбнулась тетушка. — Всякий купчишка считает себя вправе звать меня замуж. Меня, дворянку! Он полагает, раз я запуталась в долгах, можно просто-напросто купить мое имя. А потом хвастаться приятелям и компаньонам новым приобретением — женой благородной крови. Знаешь, что самое ужасное? — она доверительно понизила голос. — То, что временами, отчаявшись, я подумываю принять это ужасное предложение. Вот до чего докатилась, готова забыть всякое уважение к себе. А все проклятая бедность!

— Ах, тетя! — Альва порывисто вскочила со своего табурета и обняла тетушку. — Ты не должна отчаиваться! Теперь мы вместе, и я обязательно придумаю, как нам раздобыть денег.

— Разве что перестать есть, — пошутила Тийла.

— Я найду работу, — решила девушка. — И нам не придется больше голодать и множить долги.